У небольших хозяйств нет сверхмаржи, но существует много факторов, которые удорожают фермерскую продукцию в сравнении с товарами крупных агрохолдингов. При этом именно малые сельхозпредприятия смогут сделать Россию уникальной страной. Об этом, отношениях с ритейлом и монополистами, господдержке, кооперации и фиолетовых коровах «Бизнес новостям» рассказал глава крестьянско-фермерского хозяйства из Подосиновского района Александр Кочкин.
– Александр Александрович, почему ваше хозяйство в Демьяново позиционируется как экоферма? Потому что не используем никакой химии. Задача – максимально сохранить то, что дает природа. Если говорить о кормовой базе, то на полях используем только органические удобрения, семена не протравленные. Переработка идет не потоком, как на крупных предприятиях. Если используем добавки – заквасочные культуры, фруктово-ягодные наполнители – тоже натуральные, без ГМО, ищем соответствующих поставщиков. Мы изначально выбрали такой формат. В России формат «био» дороже, не практичен, но в итоге продукт – на пути от поля до прилавка – выходит действительно экологически чистым. В конце концов находимся в экологически чистой зоне, вдали от города, и сам подход к работе тоже формата «био». – Что сегодня представляет собой ваше хозяйство? Оно же создано на базе бывшего колхоза? – Да, отец начал поднимать и заложил базу. Сегодня ферма рассчитана на 200 голов КРС. Содержим 90 дойных коров, остальные – сухостойные, ремонтный молодняк, телята. В 2018 году ввели в эксплуатацию новый современный коровник, который построили с помощью гранта. Есть пункт переработки молока: привозим каждое утро с дойки, а вечером по магазинам отправляем молоко (производим по технологии длительной пастеризации, не нормализуем по жирности), йогурты, кефир, топленое молоко, мягкие сыры по типу адыгейского. Для оптимизации логистических расходов производим и выдержанные сыры: с молоком с малым сроком годности далеко не уедешь, а с сырами можно и по всей России двигаться. – Двигаетесь? – Молочная продукция представлена в Вологодской области, Великом Устюге, Архангельской области (Котлас, Коряжма), сейчас заключаем договор на поставки с Архангельск. В Кирове реализуется на полках сетей – в «Глобусе», «Самобранке». Хотя, признаться, заходить было не просто: не потому, что сети такие, а потому что мы не были готовы выполнять все их требования, в том числе производственные. Это регулярные поставки, раз-два в неделю. На сегодня торговые сети – единственный выход для стабильных регулярных поставок и входящего потока денег. По сырам продажи идут потяжелее, но постоянно отправляем небольшими партиями в частные сырные лавки Москвы, Сургута. – Почему вашей продукции нет на полках федерального ритейла? – Есть нюансы, прежде всего связанные с договорными отношениями. Условия договора ритейла приравнивают фермера к обычному поставщику молочной продукции, к примеру, заводу с объемом переработки в 500 тонн молока ежедневно, а мы перерабатываем 1300 кг в день. Крупные предприятия могут делать бесперебойные поставки большими объемами, для фермерского хозяйства эти условия жесткие. К нам федеральный ритейл обращается с предложениями начать сотрудничество, но мы все-таки пока работаем с местными сетями. Они тебя больше ценят. Говорят, что за счет появления на полках фермерской продукции и у них появляется приток новых покупателей. Это правильно: задача крупных – забрать у маленьких, задача маленьких – удивить продукцией. В сетях тоже идет борьба за покупателя. Для нас такая позиция – помогать друг другу, как это происходит при работе с местными сетями – логичнее. С ними работать проще: там юристы проще, договориться проще. –Вы на юго-западном рынке есть. А на других рынках или ярмарках? –У нас был опыт работы на «ЭкоЯрмарке». Стояли самостоятельно, с хорошими продажами. Потом трафик покупателей снизился, мы оттуда ушли, перешли в другие форматы. Надо расти дальше. У нас есть планы по наращиваю объема молока: если сейчас в среднем перерабатываем 1300 кг ежедневно, в перспективе, после реконструкции фермы, готовимся выйти на 4000 кг. На сегодня торговые сети — единственный выход для стабильных регулярных поставок и входящего потока денег. Ярмарочные площади – это больше история выходного дня. В выходные есть продажи, в другие дни слабенькие. Мы поставляем продукцию предпринимателю, который арендует на ярмарках площади и сам торгует. Для нас это как один из магазинов.
– Модернизацию фермы делаете за счет гранта? – Да. Благодаря господдержке, федеральному и региональному министерству сельского хозяйства, в этом году получили грант. Уже во второй раз: первый получили в 2016-ом. Через два года по условиям можно вновь заявиться. Подать документы надо было еще в апреле. Мы не успели, но из-за коронавируса сроки подачи заявок сместились на июнь. Так пандемия нам помогла успеть уложиться в календарные сроки. Заявились, в результате – 1 место. – Сколько дает государство? – 23 млн 180 тысяч рублей. Это 60% от общей стоимости проекта. Наше софинансирование составляет 15 млн. Сначала надо свои 40% вложить, после этого можешь получить 60% государственных. – Свои – накопленные или кредитные? – Мы работаем с кредитными организациями. Еще сотрудничаем с региональным Фондом поддержки предпринимательства и нашим местным, подосиновским. – Многие предприниматели говорят об ограничении доступа к банковским кредитам или жестких условиях для их получения… – Я это вижу в корне наоборот. Деньги дают и под нормальный процент. Буквально вчера разговаривал, предлагают под 9%. Считаю, кредиты до 10% брать можно, выше – мы такие не рассматриваем. Кредиты дают, правда, короткие: максимум года на 3-4. Естественно, у предпринимателя в этом случае все имущество уходит в залог. Надеюсь, что в государстве не произойдет экономических катаклизмов, чтобы нам со своим имуществом не распрощаться. – Сколько людей у вас работает? – В общей сложности 20 человек. Есть постоянные и сезонные сотрудники. – С проблемой кадров сталкиваетесь? Если да, то как решаете? – Кадровые проблемы, естественно, есть: это же сельское хозяйство. Тем более мы отдалены от города. Во время разрухи, которая происходила в сельском хозяйстве в 2000-х годах, многие люди потеряли желание быть специалистами в этой отрасли. Сейчас работники начинают появляться. Мы практикуем работу по аутсорсингу. К примеру, с зоотехником из крупного хозяйства: он наших сотрудников консультирует, приезжает при необходимости, помогает. Не хватает механизаторов: люди ездить на тракторе умеют, а ремонтировать – не все. В переработке у нас все самоучки: сами ездили, обучались, набирались опыта. Это наука несложная, главное – контроль за соблюдением всех норм и требований. Мы эти процессы тоже выстроили. Каким бы специалист хорошим не был, его в любом случае нужно контролировать. – Контрольно-надзорные органы часто заходят? – Не сказал бы, что часто. У нас все проходит через систему «Меркурий». Когда ее только запускали, возникали проблемы с внедрением. Нам тогда контролирующие органы помогали наладить процессы. Нормальные отношения. Мы же и сами заинтересованы работать по правилам, поэтому решаем все проблемы, не дожидаясь визита контролеров. Обращаемся за советами, за подсказками — не отказывают. А так, чтобы приехали и «обложили» проблемами – нет, такого не было. Налоговая в прошлом году не очень красиво поступила: начислила нам на средства гранта налог. Классная схема: государство одно дает, другое отбирает. Мы тогда отбились: вместо миллиона заплатили 300 с чем-то тысяч. Это были незапланированные расходы, поэтому как минимум неприятно. Проблема была не во мне, как предпринимателе. Проблема в разногласии в документах. Когда берешь грант, который надо освоить за два года, министерство финансов считает это как 24 месяца, а налоговая — как два налоговых периода. Те и другие вроде бы правы. Я деньги получил в апреле, по министерским требованиям, должен был их потратить в апреле через два года. Так и сделал, ничего не нарушил. А налоговая сказала: налоговый период закончился 31 декабря, соответственно, со всех оставшихся на счете после этого денег вы должны заплатить налог. Вроде и налоговая права. Я эту ситуацию нигде не озвучивал, но такая проблема возникла. Сейчас, ко второму гранту, уже научен горьким опытом. Грант выдали в конце июня, я его должен потратить до конца налогового периода, сжаться на полгода. По факту за строительный сезон в следующем году должен построить два объекта: и ферму, и цех для переработки, который мы планируем расширять. – Проблемы сбыта молока вас касаются? – Абсолютно нет. Мы не зависим от сырого молока, нам его и продавать некуда. Если бы недалеко стоял завод, я бы выбрал другой формат деятельности: не стал бы переработкой заниматься. Мы ею занялись от неизбежности, потому что сырье девать некуда. Иначе надо было все дойное поголовье вырезать и заняться мясным скотоводством. Когда ферма оборудована, коровы в стойле – как это сделать? Рука же не поднимется, хотя экономически это было бы целесообразнее. Так в России поголовье и вырезается из-за таких проблем. – Чиновники говорят о росте объемов производства молока. Как думаете, с учетом нехватки мощностей для его переработки можно в Кировской области реализовать амбициозную программу «Миллион тонн молока»? – Программа очень интересная, но вопрос: для кого? Инициаторы посчитали, что население не допивает? На полках кировских магазинов избыток молочной продукции, от местных и неместных производителей. В области профицит молока, много его увозится на переработку в другие регионы. Считаю, эту программу придумали люди, имеющие большое влияние на молочный рынок. Те же корпорации «Вимм Билль Данн» или «Данон». Это лидеры переработки с мировыми брендами. По сути, капиталисты, которые знают, что хотят. Считаю, что цель программы – не накормить население, а создать условия, при которых можно скупать сырье подешевле. Когда его много, избыток, начинается «прогибание» цен. У хозяйств сырье скупается дешево, а итоговый продукт продается дорого. Конечно, у крупных производителей свои проблемы, например, они ритейлу за полки платят огромные проценты. Но они изначально строили свой бизнес так. А у нас задача – сохранить территорию. Приоритеты разные. – Какие статьи расходов у вас сегодня самые крупные? – Электроэнергия: мы сегодня 200 тысяч в месяц платим. Реально дорого. Слышал от Олега Сироты (ред.: фермер, руководитель проекта ОНФ «Народный фермер») о проработке в настоящее время вопроса о том, чтобы КФХ, фермерам дать возможность в три раза снизить стоимость электроэнергии. Если платить 70 тысяч – это реально, но 200…Мне что, 130 тысяч некуда потратить? Из сельского хозяйства и так все всё пытаются выжать, при том что в АПК самые дорогие в России тарифы. Дешевле заниматься любым другим производством, чем фермерством. Дизельное топливо хоть с зимы и не поднялось в цене, но это вопрос времени. Все поднимется. Да, самые дорогие все-таки энергетические ресурсы. При этом постоянно приходят уведомления: если не заплатите, мы вас отключим. Поперек горла уже эти цены на электричество. – Думали сделать ресурсы автономными, чтобы не зависеть от монополистов? – Это слишком дорого. Если в Америке повсеместно работают альтернативные источники энергии, те же ветряные мельницы, то в России их единицы. У нас что, ветра нет что ли? Там продвигают «зеленые» технологиии получения ресурсов, в России это проблематично. Опять же люди, владеющие ресурсами, всегда будут мешать удешевлению ресурса. – «Меркурий» прошли. К маркировке готовитесь? – Пока еще с этой проблемой не сталкиваемся. Торговые сети тоже пока требований не предъявляют. Думаю, проблемы с маркировкой возникнут позднее, когда она стартует для нашей отрасли. Как минимум, надо понимать, что это очередные 50 копеек за каждую единицу продукции, которые заплатит покупатель. – Торговые сети говорят, что не будут повышать итоговую цену продукта на полках из-за маркировки. По факту заплатите вы как производитель? – Заверять можно все, что угодно. Сети наценку может и оставят прежней, но в любом случае дополнительные затраты производителей скажутся на стоимости продукта. Мы и не заметим, как эти копеечки «прилипнут» к итоговой стоимости. – При этом фермерские продукты по цене и так дороже обычных. – Так и себестоимость фермерской продукции выше. Если сравнивать с крупными производствами, по некоторым позициям себестоимость выше в разы. Возьмем растениеводство. Крупному предприятию проще купить дорогостоящую технику, которая снизит себестоимость. Фермер часто не может себе позволить приобретение дорогой техники. Отсюда – рост числа работников на единицу продукции. В животноводстве аналогично: можно вместо доярок поставить роботов, но это опять же для фермера серьезные вложения. За счет внедрения передовых технологий идет замещение людей оборудованием. Соответственно, сокращение трудозатрат, на этом все построено: где меньше людей, там ниже себестоимость. Но одно дело – запускать дорогую производственную линию для переработки ежедневно 400 тонн молока, другое – для тысячи кг. Упаковку крупные предприятия приобретают большим оптом, фермер – меньшими объемами. Кто берет немного и производит небольшими объемами, у того себестоимость всегда будет дороже. У фермера нет сверхмаржи. Очень много факторов, которые удорожают себестоимость фермерской продукции по сравнению с крупными агрохолдингами, особенно в России. Хотя у крупных заводов глобально вообще другие проблемы. – Как за последнее время меняется отношение потребителей к фермерской продукции? – Сильно меняется – в положительную сторону. Мы видим это и по отзывам в соцсетях. На днях пришло письмо со словами благодарности – по почте, из Котласа. Жаль, что без обратного адреса. Да, на рынке есть предприятия, которые клеят на товар фермерские наклейки, но во многих случаях это лукавство. Многие из таких продуктов не отличаются от обычных. Фермерская – та, которую едят и говорят: «Как у бабушки, как раньше, как в детстве». Вкус натурального продукта не обманешь. В одном из недавних отзывов написали, что дочка после нашего молока перестала пить магазинское. Сегодня у людей появилась возможность приобретать фермерскую продукцию в шаговой доступности. Раньше она продавалась на рынке или у частника, а обеспечить сегодня ее доступность можно через сеть. Нам удалось организовать сбытовую и логистическую цепочки, чтобы продукция под нашей маркой появилась на полках сетей. Да, возникают и проблемы. К примеру, холодильное оборудование не выдерживало жару или выяснялось, что в магазинах продукция не так хранилась. Это не про нашу, а в целом. Простой вопрос: почему иногда покупаешь молоко в магазине, оно не киснет, а горчит? Это вопрос к тому, чем у нас страна питается. Вопрос продовольственной безопасности. – Если вопрос продовольственной безопасности, означает ли это необходимость особой поддержки АПК со стороны государства? – Господдержка, считаю, обязана быть. Если государство перестанет вкладываться в сельское хозяйство, мы столкнемся с большими проблемами, и в первую очередь, в плане создания этой продовольственной безопасности. И, считаю, вкладываться нужно не только в агрохолдинги, нужно давать возможность развиваться маленьким хозяйствам: именно они дают уникальный вкус продуктов и возможность выбора среди этих вкусов. Возьмем для примера Европу с ее знаменитыми сырами. Откуда они появились? Потому что в Европе много маленьких хозяйств, каждое делает сыр со своим вкусом. Это как бабушка пирожки стряпает: в одной деревне – с одним вкусом, в другой – с другим. Если сегодня развивать это направление, у нас и страна станет развитой агротуристической, станет уникальной страной. Сейчас мы часто пользуемся пережитками Советского Союза. В нем было много хорошего, но было и много недостатков. Один из них –обезличивание. Стояла задача – прокормить население, поэтому в Советском Союзе производили товар массового широкого потребления. Уникальность убили. Сегодня идет возрождение этой уникальности, и это здорово! Мы в конце августа поедем на сырный фестиваль в Москву, который организует Олег Сирота. В прошлый год ездили – мощный крупный фестиваль. Когда видишь в одном месте продукцию от фермеров со всей России, визуально ощущаешь ее уникальный вкус, разнообразие – это круто! Такого нет в торговых сетях. Я вообще считаю, что пора открывать специализированные сети с фермерскими продуктами. – Вы готовите к запуску цех для производства тары – ПЭТ-бутылок. Сейчас идет повсеместная кампания против использования пластика. Почему выбрали этот материал? Потому что покупатель предпочитает молоко в бутылках? – Это одна из причин, покупатель действительно из-за удобства выбирает пластиковую бутылку. Вторая причина – себестоимость. Думаете, какая упаковка дороже – пластиковая бутылка или тетрапак? Правильно, бумага дороже. И оборудование для производства тетрапака стоит в разы дороже: для установки линии нужно более 10 млн рублей. Для фермера это очень дорого. Разливать в стекло? Во-первых, что с ним делать дальше, во-вторых, опять же цена. Поэтому мы и выбрали пластик. Конечно, нам это не нравится. Я в целом противник использования пластика, потому что в России глобальная проблема с его сбором, сор-тировкой, переработкой. Думаю, настанет время, когда заниматься этой темой будет выгодно и строить из него те же дороги, как это делают в Англии. То есть в нашем случае на сегодняшний день пластик – единственный выход: и покупателям удобно, и себестоимость ниже. Упаковка – проблема многих сельхозтоваропроизводителей. Все хотят продать покрасивее и снизить себестоимость. Мягкие пакеты неудачные для нашего экономического формата, тетрапаки дорогие. В идеале – стекло, но опять цена вопроса и проблемы с его утилизацией и переработкой. Проблема создана не фермерами, а государством. Задача государства – строить заводы для переработки вторсырья, и сейчас движение в этом направлении начинается. – Вы хотите сказать: как только со стороны государства будут созданы условия для переработки, производители подключатся и найдут возможность установить оборудование? – Да, должен быть симбиоз между бизнесом и государством. – Как на работе вашего предприятия сказалась пандемия? – Слава Богу, никто из сотрудников не заболел. Из числа моих знакомых тоже нет заболевших. На мой взгляд, проблема высосана из пальца, и примененные меры — слишком кардинальные. Они усугубили ситуацию в экономике. В то же время, опять же с точки зрения нашего хозяйства, пандемия открыла нам дополнительный доступ к господдержке. Мы получили субсидии на сотрудников и грант. – Эксперты прогнозируют бурный рост развития экотуризма. Вы поэтому развиваете на ферме это направление? – Экотуризм в России действительно становится интересным и перспективным направлением. Недавно ездил с семьей на отдых: в России есть что посмотреть, и это классно! Что касается экскурсий по нашей ферме. Да, мы их начали организовывать, но для серьезного подхода опять же необходимы финансы. В нашем случае это правильнее назвать не экотуризм, а возможность формировать лояльность к нашей продукции. Гостям показываем, как все у нас работает, как все устроено, что нет никакой химии, что ферма бывает чистой, с чистыми коровами. Через стекло можно увидеть весь процесс производства сыров. Смотрите: мы ничего не скрываем, не темним, трудимся с утра до вечера и создаем продукты. Некоторые дети думают, что коровы фиолетового цвета, как в рекламе «Милки вей». Поэтому необходимо заниматься просвещением и популяризацией сельского хозяйства, фермерской продукции, и это тоже одна из наших целей. К нам с экскурсиями приезжают группы школьников, есть подшефная районная школа. У детей мы пытаемся сформировать лояльность к аграрным профессиям, потому что это перспективное направление: страна нуждается в сельскохозяйственных кадрах.
– На странице вашей фермы в соцсетях есть фото со старта посевной: вы приглашали священника. Насколько церковь важна в фермерском деле? – Очень важна, ведь «Без Бога ни до порога». Раньше никакие работы не начинались без молитвы. Крестьянин сеял с молитвой, ему было важно прокормить свою семью, детей, которых в некоторых семьях было десять и больше. Сегодня комфорт и технологии отчасти делают людей атеистами. Однако если углубиться в тему, поискать закономерности, становится ясно: без веры никуда. Не веря во что-то, мы никогда не получим результат. У меня семья православная, поэтому мы придерживаемся православных традиций. Священник нашел молитвы специально для успешной посевной. Мы сегодня, в век технологий, говорим о своем всемогуществе. Но погоду у нас, в зоне рискованного земледелия, никто угадать не может. Вера помогает справиться с трудностями. Для нас, фермеров, вера важна. – Ваше мнение: приметы наших предков, связанные с погодой, сегодня, во время резкого изменения климата, утратили свою актуальность или по-прежнему аграрии на них опираются? – Приметы все актуальны. К примеру, есть примета, что сено нужно готовить после Пет-рова дня, и раньше этого времени трава для сена действительно не готова. Все приметы основаны на наблюдениях. Наблюдательные люди всегда выигрывают в жизни. Речь о разных сферах деятельности, в том числе и сельском хозяйстве. Старожилы знают много примет, очень интересно наблюдать, как эти приметы подтверждаются. С одной стороны надо к ним прислушиваться, с другой – познавать и внедрять новые технологии. Как говорится, на Бога полагайся, но и сам не плошай. – На ваш взгляд, нужна ли сельхозкооперация, и почему это направление в Кировской области развивается не очень активно? – Кооперация нужна и важна. В России немало успешных примеров, когда люди, объединившись, получают стимул для дальнейшего развития. Мы общаемся по поводу кооперации с рядом фермеров. Как инициатор, предлагаю объединиться, тем самым как минимум удешевить затраты на производство. У одного есть это, у второго это, у третьего это. Давайте не каждый по себе, а общими усилиями? Кому и какие ресурсы для этого нужны? Тем более существуют программы поддержки сельхозкооперации. Пока люди не готовы к объединению, и причина проста – недоверие. Кооператив держится на доверии его членов друг другу. Если не доверять, то никакой кооперации не получится. Это как в семье: если муж не доверяет жене, разве семья будет счастливой? Не будет. Здесь то же самое. Надо довериться друг другу, опять же в словосочетании есть слово «вера», она и в кооперации на первом месте. Ты должен сладить с людьми, сам не нарушать ни закон, ни бизнес-процессы, ни этические принципы. Как на практике происходит? Кто-то говорит, что его в свое время «кинули» друзья или родственники, кто-то ссылается на возраст, третий, что у него и так все есть. Это проблема. Кто думает о кооперации? Тот, кто хочет развиваться. Кто о ней не думает, тот деградирует. Человеку трудно вынести все на себе. Кооперации сама логически подсказывает, что это выгодно. На мой взгляд, кооперация в России однозначно будет развиваться, это вопрос времени и вопрос поколения. Поколение, которое прошло через 90-е, обжигалось кризисом, дефолтами… Конечно, этим людям сложно поверить в счастливое будущее. Сейчас растет поколение, которое умеет доверять и объединяться. Возьмите молодежь: сколько создается различных обществ по разным направлениям! Будет доверие – будет и кооперация. – Вы больше фермер или предприниматель? – Предприниматель. Я на тракторе не умею ездить (улыбается). Моя задача – построить процессы, которые работают без моего участия. Нельзя все замыкать на одном человеке. Необходимо выстроить автономную организацию с отлаженными процессами. Это моя глобальная цель – сделать предприятие долгосрочным. Я в большей степени предприниматель, который много времени посвятил сельскохозяйственным процессам, поэтому на родине нас и принято называть фермерами. –У вас семейный бизнес… –И отец изначально не был связан с сельским хозяйством. Он был предпринимателем, который занимался лесом. В свое время всем сказали: леса на правах аренды передадут совхозам, включайтесь. Он и включился в это дело. При этом отец не из тех предпринимателей, которые делают расчет на выгоду. Ему важно было сохранить территорию. На тот момент колхоз был обанкрочен, но отец начал все восстанавливать, сделал фундамент, заложил основу для нашего нынешнего хозяйства. Восстановил, к примеру, ферму, которую мы сейчас реконструируем. Он сделал, мы подхватили – в этом смысл. Дай Бог, если мои дети – у меня трое сыновей – продолжат это дело. – Если бы перед вами сегодня встал выбор – возглавить крупный завод в Москве и получать за это доход в 10 раз больше или остаться руководителем родного хозяйства, что бы выбрали? Хотя из нашего разговора и так все понятно… – И вы правы. И здесь, на родной земле, можно создать предприятие, которое будет всем приносить хороший доход. Здесь много начатой, но далеко не законченной работы. Так нельзя человеку – бросать, не доделав начатое. Если бы поступило такое предложение, наверное, я бы отказался. Беседовала Анастасия Белова.