Интересно: на массой событий последних дней оказалась, фактически, незамеченной одна важная вещь. Которая по своей значимости, ИМХО, на порядок превышает все текущие пертурбации на территории (бывшей) Украины. Речь идет о том, что «неожиданно оказалось», что большая часть — 77 из 87 ушедших из Одессы транспортов с зерном попали вовсе не в «голодающую Африку». А в совершенно иные — порой очень «сытые и богатые» страны.
На самом деле, конечно, это никаким сюрпризом не являлось — и являться не могло. Поскольку любой человек — если он, конечно, не даун в медицинском смысле — должен был понимать, что если пресловутая «зерновая сделка» была совершена не африканскими государствами, то пожинать ее плоды так же должны не они. (Было бы странным, если бы это соглашение было направлено на пользу «третьих сторон».) И все остальное — это чистая пропаганда, принимать которую за правду может только полный идиот. Поэтому в реальности все все изначально понимали — и действовали именно ради того результата, который наличествует сейчас.
А именно: ради того, чтобы украинское зерно «пришло» в Европу. (Надо понимать, что это относится не только к тем судам, которые прямо «разгрузились» в европейских портах, но и тех, что завершили свой путь в Турции, поскольку последняя выступает в данном случае лишь посредником.) Именно так планировалось изначально, и именно так получилось — и тут, скорее, удивительно, что хоть какая-то часть зерновозов действительно оказалась в африканских портах. (Кстати, из 10 судов, дошедших до Африки, 3 оказалось в ЮАР, т.е., странеа, в которой угроза голода отсутствует в любом случае, а 7 — в Египте. Который так же ) Кроме Европы и Турции, кстати, свою часть получил и Израиль — но в данном случае это вторично.
Но если сказанное выше вряд ли может вызывать хоть какие-то эмоции из-за своей ожидаемости, то вот попытка понять «подоплеку» этого приводит к достаточно неожиданным мыслям. В том смысле, что данный момент — а именно, неожиданно «стастное» желание европейских стран получить украинское зерно — только на первый взгляд выглядит «разумным». Поскольку тут сразу же возникает вопрос: зачем оно им нужно. Нет, конечно, можно сказать, что речь идет о бизнесе и деньгах — любой товар, купленный дешево, лишним не будет. (На самом деле, кстати, не любой — часто вопрос хранения оказывается критичным.)
Но это, вроде как, очевидное объяснение оказывается в противоречии с тем, как те же самые европейцы одновременно с указанной борьбой за «украинские зерноресурсы» чуть ли не напрямую гробят свой собственный бизнес. В том числе, и сельскохозяйственный. Ну да: резкое повышение цен на энергоносители — вызванное европейскими санкциями — уже поставило многих европейских фермеров на грань разорения. Впрочем, только фермерами это не ограничивается — о серьезных проблемах заявляют практически все области «физического производства» Евросоюза.
Вместе это выглядит странно: с одной стороны, ведущие политики всеми зубами и когтями вцепляются в несчастные украинские зерновозы, оказывая колоссальное давление на Россию. А с другой — просто гробят свои собственное зернопроизводство, и не только его. Возникает даже впечатление, что они — эти политики — напрямую куплены киевским режимом. Но это, разумеется, нонсенс — Киев не умеет покупать, он привык только продаваться. Да и зерно, если честно, оказывается на деле не совсем украинское — недавно проходила информация, что до 40% формально украинских сельхозпроизводителей на самом деле принадлежат «ведущим мировым брендам». (ИМХО, на самом деле эта доля еще больше — все «развитое современно сельхозпроизводство» в данной стране на самом деле связано с иностранным капиталом.)
Разумеется, тут не может ни возникнуть вопрос: зачем тогда все это? В смысле — зачем той же Европе необходимо было вывозить свой «сельхозкапитал» в чужую страну, причем живущую уже восемь лет в условиях почти полного хаоса? Да еще и с постоянно дорожающими энергоресурсами, которые грозят догнать европейский уровень? И вот тут-то мы и подходим к самому важному. А именно: к тому, что за этим — казалось бы, относительно частном вопросом, связанным с ситуацией на локальном рынке — неожиданно начинают открываться очень глобальные «основания».
Но прежде чем сказать о них, хочется вспомнить об одном мифе недоброй памяти конца 1980 годов. А именно: о мифе об «европейских (западных) фермерах», которые при численности в 5% (говорили и об 1%) от общего числа жителей европейских (западных) государств, сумели завалить их (государство) продуктами. (В то время, как «убогие совковые колхозы» держат всех на границе голода — и если бы не закупки зерна «извне», то СССР бы вымер.) Наверное, тут не надо говорить о том, насколько этот миф был популярен в свое время. Однако это популярность была «заслуженной»: дело в том, что в указанный период, действительно, казалось, что Европа себя кормит с избытком. (На самом деле, конечно, закупки зерна было — но был и экспорт, а Германия вместе с Францией находились в верхней десятке мировых зернопроизводителей.)
Тогда почему это называется мифом? А вот почему: дело в том, что говоря о высокой эффективности европейского (пока возьмем только его) сельского хозяйства, наши западнофилы никогда не называли главную причину этой эффективности. Нет, не превосходный климат — хотя и он играл огромную роль в данной ситуации. А то, на чем, собственно, и лежало европейское благополучие: дешевые энергетические ресурсы.
Да, именно так: где-то с середины прошлого столетия Европа — вместе с США и как «союзник» США — оказались в условиях «нефтяного сверхизобилия»: пресловутая ближневосточная нефть — с околонулевой себестоимостью — щедрой рекой потекла в данную часть света. Кроме того, тогда были открыты огромные газовые месторождения в Норвегии, Дании и т.д. — так что вместе с нефтью хлынул и природный газ. Ну, и в довершении всего, появление мощной техники позволило начать открытую добычу угля — что так же повышало уровень энергообеспеченности.
На самом деле это были золотые годы (1960-1970) — годы, в которые, как казалось, электричество само «заводится в розетке», а бензин — на бензоколонке. И даже «нефтяные кризисы» 1974 и 1978 годов лишь потрепали немного нервы — не более того. Потому, что, во-первых, уголь и газ-то оставались свои. А, во-вторых, повышение цен на нефть было компенсировано повышение цен на европейские товары — так востребованные во всем мире. Ну да: те же арабы, конечно, стали получать больше денег, но и производители «феррари-ламборжини-мерседесов», различных «дольчей-габано» и «ивов роше» сумели срубить немало бабла.
Впрочем, были вещи и посерьезнее, нежели резкое возрастания продаж предметов роскоши. А именно: тот же Ближний Восток стремился выстраивать свою современную инфраструктуру, скупая европейское оборудование. (Начиная с железнодорожных вагонов и заканчивая атомными реакторами. Да, именно так: изначально та же иранская ядерная программа формировалась французскими и британскими фирмами.) Все это позволило с необычайной легкостью пережить указанные «кризисы», ограничившись очередями на АЗС в течение пары лет. (Потом, как уже было сказано, возросшие доходы европейцев позволил им покупать подорожавшее топливо без проблем.)
На этом фоне неудивительно, что в то же сельское хозяйство — всегда считавшееся стратегической отраслью — вливались огромные деньги. Начиная с прямых дотаций — даже в советское время было известно, что развитые страны Европы прямо обеспечивает своим фермерам «режим экономического благоприятствования». И заканчивая «особыми условиями кредитования», которые так же, фактически, были эквивалентны дотациям. (Лизинг той же техники под 2-3% годовых — это именно дотация!)
Иногда данная система приводила к забавным вещам: например, в конце 1990 годов лидером по производству тех же овощей в ЕС оказались… Нидерланды. То есть, страна с минимумом сельскохозяйственных земель и с не самым лучшим климатом. (По сравнению с той же Испанией, например.) То есть, реально речь шла об буквальной «заливке» земель нефте-газово-угольной энергией в самых различных видах. Начиная от огромного количества вносимых удобрений — нормы которых превышали нормы в СССР в 3-10 раз! И заканчивая о прямом обогреве и освещении культур в теплицах — которые, собственно, и обеспечивали той же Голландии «овощное лидерство». (Ну, а что: страна владела значительными газовыми ресурсами и не видела оснований их беречь!)
Собственно, вот и все. В смысле — вот и реальное основание высокой эффективности «европейского фермера» по сравнению с советскими колхозами. Точнее — одно из оснований, потому, что был еще и намного лучший климат, и на гораздо более удобные логистические условия. А вот пресловутая «экономическая заинтересованность» в совокупности с «национальным менталитетом»… ну, как тут сказать поприличнее. В общем, у «ментальных пузырей» и смысл соответствующий.
Отсюда уже нетрудно догадаться о том, с чем связан текущий интерес ЕС к украинскому зерну и текущий энергокризис. Впрочем, нет: на самом деле ситуация еще интереснее, поскольку, во-первых, охватывает она не только сельскохозяйственный сектор. А, во-вторых, поскольку она показывает достаточно абсурдную с текущей точки зрения картину будущего, в которой важным неожиданно оказывается совершенно не то, что считается важным сейчас.
Итак, как уже было сказано выш, реальные успехи европейского сельского хозяйства основывались вовсе не на каких-то «особых свойствах» европейских же фермеров — вроде пресловутого «менталитета» — а на высокой «энергетической избыточности» Европы в послевоенное время. Благодаря чему можно было использовать высокоинтенсивные методы хозяйствования — например, применение теплиц в промышленных масштабах или «сверхвнесение» удобрений.(В СССР на условный гектар вносилось до 80 кг. минеральных удобрений. В Нидерландах — до 620 килограмм! То есть, разница более, чем в 7 раз.)
Надо ли говорить о том, что урожайность в данном случае была выше. В совокупности с трудовой избыточностью Европы — которая активно пополнялась «гастарбайтерами», и поэтому сумела сохраниться вплоть до второй половины 2000 годов — это позволяло полностью обеспечивать «продовольственную безопасность» европейских стран. (Трудовая избыточность тут важна потому, что именно это позволяло свести к минимуму потери урожая при уборке-хранении, с чем в СССР были серьезные проблемы. Проще говоря, Европа всегда имела «свободные руки» для организации должного «ухода» за продуктами.) И поэтому многим казалось, что это — «вечное достижение». Что Европа «накормила себя» навсегда, и что угроза голода тут ушла глубоко в историю.
Поэтому даже «левые» тут начали говорить, скорее, об опасности «сверхпотребления», о том, что европейцы слишком много едят и имеют отсюда большие проблемы. (Со здоровьем, с экологией и т.д.) Но понятное дело, что подобную «критику» никто не воспринимал всерьез — действительно, «проблемы сытости» гораздо менее заметны, нежели «проблемы голода». Да и экология все чаще «портилась» не на самом субконтиненте, а где-то в третьих странах — в Индии, а потом и на территории бывшего СССР, куда начали выносить производство тех же удобрений.
Европейцы же получали себе бесчисленное количество продуктов — те самые «300 видов сыра», что так изумляли бывших советских обитателей — и идиллические картинки идеально ухоженных полей, грядок и теплиц. (О том, что для ухода за ними нужно постоянно завозить сотни тысяч — если не миллионы — турок, поляков и украинцев, которые отнюдь не «воспроизводятся природно», никто так же не думал.) Поэтому они не особо задумывались о том, насколько устойчива подобная система.
Точнее сказать — не задумывались об этом обыватели, никогда не выходящие за пределы той «картинки, что дают собственные глаза». Поскольку те, кто по долгу службы занимался реальной аналитикой, прекрасно видел обратное. В том смысле, что, во-первых, было понятно, что энергетические источники «легкого доступа» — например, наиболее доступные угольные разрезы, газовые европейские месторождения — просто заканчиваются. (Этот процесс начался еще в конце 1980 — начале 1990 годов.) А, во-вторых, возникает очевидный вопрос о том, чем же европейцы будут расплачиваться за внешние (так же дорожающие) энергоресурсы.
Разумеется, в «начале пути» — то есть, в момент превращения европейского сельского хозяйства в высокоэнергоемкое — вопросов с этим не возникало: Европа тогда (в 1950-70 годы) производила огромное количество самых разнообразных товаров. Начиная с обуви и заканчивая атомными реакторами. Причем, все это было именно что европейским, а точнее, немецким, французским, шведским или, скажем, греческим. Да, если кто помнит, то последняя страна не только держала значительную долю рынка продовольствия — скажем, по оливковому маслу доля греков доходила до 60% — но и успешно строила морские суда. (Если кто помнить миллиардера Онассиса — он был именно кораблестроителем.)
Но уже к концу 1980-началу 1990 годов данная ситуация начала меняться. В том смысле, что «вдруг оказалось», что значительная часть «европейских производств» уже не совсем европейские. А часто и совсем не европейские, поскольку Европа там только «пришивает ярлычки». В смысле — выполняет только часть от всех технологических операций — правда, часть с самой высокой прибавочной стоимостью. Но это не важно — важно то, что все большее число жителей европейских стран оказывались исключенными из «физического» производства, занимаясь то ли распределением произведенного, то ли созданием некоего «виртуального» продукта. (Недаром сейчас большая часть ВВП — это пресловутые «финансовые услуги».)
Причем, чем дальше — тем более серьезной становилась ситуация, и уже в 2000 годы многие европейские страны начали жить, по сути, «в долг» — продавая на рынке свои долговые обязательства. (Поэтому не стоит удивляться, что госдолг той же Бельгии составляет 388% от ее ВВП — включая и «финансовые услуги», госдолг Дании — 244%, Италии — 144%. Кстати, самой «закредитованной» является Исландия, коя набрала долгов аж на 699% процентов от ВВП.) Но и это состояние — как это не странно — оказалось не последним в цепи эволюции европейской экономики. В том смысле, что с начала 2010 годов еще более актуальной стала прямая эмиссия денег Евросоюзом. (Да, даже «долговой механизм» оказался слишком «сложным».)
Да, именно так: для того, чтобы «зарабатывать» деньги в нужном количестве, их стали просто печатать. Как в детской игре «в магазин»: сколько захотели — столько и нарисовали. Например, для того, чтобы «спасти экономику» от коронакризиса в 2020 году, напечатали более 2 трлн. евро при общем балансе (то есть, вообще всех введеных евро с 1999 года) в 6 триллионов. (То есть, в 2020 году эмитировали треть всех денег вообще.) Надо ли говорить, что в таких условиях грех не жить — если бы не одна «небольшая проблеме». А именно: то, что подобные действие способны довести денежные знаки до уровня простых бумажек. Нет, конечно это происходит не быстро: инерция представлений о том, что «Европа имеет массу физических ценностей» — которые стоят за евро — очень велика. Но рано или поздно и она должна закончится.
И одновременно с ней должна закончиться и возможность «безнаказанно» пожирать необходимые энергоресурсы. То есть, должен был поставлен вопрос о необходимости снижения «энергоемкости экономики». Причем, данный момент для Европы оказывается крайне критичным: это те же Штаты еще могут надеяться на «свою нефть» и «свой газ» даже в случае краха доллара. ЕС — в связи с указанными выше особенностями — такой роскоши не имеет. А значит, вопрос о том, как ему следует жить после «краха евро», становится тут крайне актуальным. Причем, не только в плане сохранения экономического доминирования — но и в плане, фактического выживания!
Да, именно так: без притока «халявных» нефти и газа ЕС теряет всю «продовольственную безопасность», поскольку многие страны — скажем, те же Нидерланды — просто не смогут производить продовольствие в подобных условиях. Другие же смогут — но, во-первых, в намного меньших количествах, а во-вторых, им придется вернуться к прежним моделям хозяйствования. (Тем, что работали до вступления в «еврозону».) А это, в свою очередь, так же сложно: утрачены не только компетенции, но и сорта, а так же перекроены сами поля.
Но есть, разумеется, и другой путь. Можно попытаться получить контроль над территорией, на которой наличествует еще «низкоэнергетическое» хозяйствование. Например, над Украиной. Да, именно так: если в условиях энергоизбыточности украинское хозяйство является гораздо менее эффективным, нежели европейское. Но стоит ситуации измениться — и все оборачивается. В том смысле, что на Украине можно реально чуть ли не на волах пахать — и получать урожаи. (Да, не высокие на единицу площади — но территория-то большая.) А в Европе без нефти-газа (и удобрений) ничего не выйдет.
Именно поэтому украинская земля — неожиданно — обретает реальную цену. Причем, не только для европейцев — тем же Штатам оказывается крайне заменчиво удерживать своих «друзей» за мягкое место «продовольственной безопасности». (В особенности если держаться еще и за «безопасность энергетическую».) Отсюда, во многом, и проистекает то странное — на первый взгляд — упорство, с которым Запад старается «затянуть» данную страну к себе. При том, что ее экономика в данном случае просто рушится, а население стремительно уменьшается. (А оно и не нужно по максимуму — думаю, миллионов пять для обработки земель будет достаточно. Ну ладно — десять, если пахать на волах.)
Конечно, это не единственная причина поддержки Украины, однако сути данный момент не меняет. В том смысле, что на кону оказывается вопрос не просто обогащения — или, даже, дальнейшего обогащения — той же Европы, а вопрос самого существования данной социальной метасистемы. (Поскольку вполне возможно, что без этого даже паста из сверчков не спасет: на самом деле довольно неочевидно то, что сверчков в товарном количестве удасться разводить в условиях дефицита энергии.)
Ну, а теперь самое главное: все сказанное выше для умных людей — тех, о которых сказано выше — это стало очевидно уже давно. По крайней мере, со времен пресловутого «банковского кризиса 2008 года» точно. А значит — вопрос о приобретении «украинских земель» так же должен был поставлен, как минимум, с начала 2010 годов. (На самом деле раньше.) Ну, а о том, что было дальше, думаю, говорить не надо.
И единственное, что тут только можно напомнить, так это то, что сказанное выше очень сильно помогает объяснить аномальное, на первый взгляд, поведение Европы — и, прежде всего, Германии. Которая довольно неожиданно выступила «коспонсором» украинских националистов, причем как бы не более серьезным, нежели те же США. И продолжает выступать в этой роли до самого последнего времени — причем, как уже было сказано, прямо плюя на интересы «своих» промышленников и фермеров. Что выглядит безумием — но если принять тезис о том, что речь идет о вопросе «жизни и смерти», то есть, о продовольственной безопасности в ближайшем будущем — таковым не является.