Наталия Ефимова 25.03.2021 «Байден предлагает бомбить, Станкевич — строить»
Рукопожатных достали разговоры про НАТО, в штаб-квартире которого я провела несколько насыщенных дней в сентябре 1991 года.
Прошло целых тридцать лет. Тогда, говорят, было время надежд? Художественный свист. Те же разговоры, те же озабоченные лица. Те же яйца, только в профиль.
Выходит на арену г-н Блинкен (такой же -ен, как Валерий Коган — Ариэль Коэн), главная скрипка этого НАТО, и с каких-то хренов заявляет на весь свет:
Ну, здесь, в общем, прекрасно всё. Человек, которого подозревают в старческой деменции, ясно дал понять. У Байдена, оказывается, есть личное мнение по поводу нашего трубопровода, к которому он имеет отношения не больше, чем к посевам кукурузы на Луне. Плюс — он, чисто по-американски, отделяет хорошие идеи от плохих. И поскольку наша труба к хорошим не относится, Блинкен пообещал, что они с Байденом примут меры против тех, кто дернется достраивать трубу.
А меры они придумывать умеют. И поводы для мер тоже. Их, кроме трубы, там воз и маленькая тележка.
В программе «Самоубийство Европы» Дмитрий Куликов предъявил нам Байдена с образцами хороших идей. За их воплощение в жизнь никто не пострадал. Странно, что до сих пор не предложил и никаких мер поощрения.
Чтоб разглядеть подробности идей Байден даже очки надел. Сейчас, наверное, в линзах ходит.
Видите, сколько у человечного человека, гуманиста, хороших идей.
И если бы он просто о них поговорил и пошел домой миловаться с женой и играть с внуками, я бы согласилась со Станкевичем, который сейчас объясняет мне с Первого канала, что мы вместо того, чтобы строить, все время придумываем войны. Он даже все их перечислил и не мог остановиться. Теперь вот Патрушев ментальную придумал. Ха-ха-ха, смешно до колик.
Мне тоже смешно — перечитывать статьи 90-х про фестиваль «Красная площадь приглашает» 1992 года, на который должны были приехать важные гости, чтоб увидеть достижения Ельцина, да не доехали, а несколько миллионов долларов, вложенные в провалившееся мероприятие, волшебным образом просочились сквозь пальцы организаторов. Среди причастных к этому делу значился и веселый Станкевич. В ходе расследования, которое, как я поняла, длилось несколько лет, пострадал прокурор Скуратов (при Ельцине же, как вы помните, всё было по справедливости, не то что сейчас). И все-таки депутатскую неприкосновенность Сергей Борисович потерял и скрылся на всякий пожарный в дальних далях. Посетил США, потом переехал в польскую тюрьму, где отличился высокой культурой и хорошим поведением, которое ему не всегда удается демонстрировать в московских студиях. Хотя держится стоически.
Вы не понимаете. Это другое.
Теперь рассказывает про неумение власти договариваться, и здесь я с ним совершенно согласна — у него же получилось. Иначе бы он не учил нас, как правильно Родину любить на всех федеральных каналах.
И про строительство.
Югославы строили-строили. А потом прилетели самолеты, потому что насчет их построек у кого-то были лучшие идеи, и все это разбомбили.
Естественно, на благо жителей страны.
Ну, мало ли 2500 мирных людей погибли, шесть тысяч ранили. Александр Вуйчич сказал: «НАТО убивала по ребенку в день». Остальные же успели до подвалов добежать.
Конечно, можно расслабиться и идти со Станкевичем что-нибудь строить. Хотя я, полистав его биографию, сто раз бы подумала…
Однако причинно-следственные связи выступлений Байдена (или того, кто ним стоит — ведь понадобился нынче именно он, который не стеснялся выкладывать идеи, пусть даже коротким «угу») с последующими событиями пока не позволяют спать спокойно.
А, кстати, кто там из наших спокойных, как в танке, кричал, что Сталин легкомысленно не готовился к войне, поэтому нас застали врасплох?
Они бы, конечно, всё сделали правильно.
=====================================================
Юрий Поляков «Там человек сгорел!» Проза (yuripolyakov.ru)
Примерно тогда же мне вдруг позвонилСергей Станкевич. С ним я познакомился в той же поездке в Чикаго на встречу «Восходящих лидеров»: я был секретарем комитета ВЛКСМ Союза писателей, а он, кажется, секретарем комитета ВЛКМ Института общей истории АН СССР. По возвращении из США Станкевич вдруг стал одним из руководителей Народного фронта, потом вице-мэром Москвы, затем советником президента. У меня сложилось такое впечатление, что колониальную администрацию и компрадорскую буржуазию стали готовить загодя, до того, как развалился СССР. Встреча «Восходящих лидеров» была чем-то вроде смотрин.
К нашей группе писателей американцы прикрепили даму по имени Наташа с хорошим русским языком и с еще лучшей выправкой. После моего выступления на круглом столе она потеряла ко мне всякий интерес, а вот Юрий Щекочихин ее, наоборот, заинтересовал. Позвонив, Станкевич предложил встретиться для серьезного разговора в спортклубе у метро «Октябрьская», рядом с французским посольством. Прежде там был оздоровительный центр, выстроенный на излете советской власти каким-то богатым оборонным заводом. Но центр приватизировали и переоборудовали, превратив в то, что теперь называется SPA. На фронтоне еще виднелась аббревиатура завода-изготовителя, полуприкрытая ярким названием вроде Sunny beach. Я долго ждал на ступеньках, продуваемый зимним ветром, пока не подъехал черный «Мерседес» в сопровождении джипа охраны. Из машины устало вылез Станкевич в длинном кашемировом пальто песочного — по тогдашней моде — цвета.
— Извини, президент задержал… — хмуря государственные брови, сообщил он.
С мороза мы вошли в клуб, там зеленели пальмы и хищно цвели орхидеи. Не помню насчет колибри, но зато юные девы в коротких, вроде туник, халатиках порхали во всех направлениях. Кресла, столики, шторы — все укладывалось в ныне забытое советское слово «фирма» с ударением на последнем слоге. Когда в СССР снимали кино про зарубежную жизнь, даже совместными усилиями бутафоров «Мосфильма», «Ленфильма» и Студии имени Довженко не удавалось воссоздать атмосферу и обстановку этого капиталистического комфорта. А тут — на тебе! Станкевич у стойки предъявил свою золотую членскую карточку, а за меня, как за гостя, заплатил пятьдесят долларов одной бумажкой. Мое сердце сжалось от классового
недоумения.
— Энергетические коктейли пить будете? — спросила девушка с нежно предупредительной улыбкой, неизвестно откуда взявшейся в нашей стране, которая еще недавно славилась тотальным хамством в сфере обслуживания.
— Будем, — кивнул Станкевич и отдал еще полсотни баксов.
Сердце мое заболело от классовой обиды. Напомню: сто долларов в месяц я получал в «Гражданине России», считая себя богачом в сравнении с резко обнищавшими писателями-патриотами. Не заметив моей оторопи, он повел меня в раздевалку. Я глянул на Станкевича, облачившегося в радужный адидасов-ский комплект и кроссовки стерильной белизны, и почувствовал себя в советском «тренике» крестьянским ходоком, забредшим в высший свет. Мы уселись на велотренажеры с дисплеями и стали накручивать километры, оставаясь на месте. Станкевич рассказывал мне о сложном политическом моменте, о назревающем конфликте между президентом и Верховным Советом. Он задумал выпускать газету «Ступени», у него имелись свои виды на будущее России, но ему нужен был главный редактор с именем, чтобы раскрутить новое издание. Из его осторожного рассказа стало ясно: амбиции бывшего комсорга простираются много дальше должности советника президента. Девушка в тунике грациозно принесла высокие стаканы с энергетическим коктейлем, очень похожим на обыкновенный яблочный мусс, который давали нам в детском саду.
— Если ситуация в этой стране будет и дальше развиваться так, как сейчас, надо сваливать… — задумчиво молвил Станкевич, хлебнув чудо-напитка.
Я чуть не рухнул с велотренажера. Один из тех, кто затевал в стране бучу, приведшую к развалу и одичанию, один из тех, кто обещал, убрав от власти коммунистов, превратить страну в цветущий сад наподобие спортивно-оздоровительного клуба, один из тех, кто сулил рыночное изобилие, теперь собирался сваливать из «этой страны», не оправдавшей его доверия. А Станкевич уже говорил о саботаже со стороны старых кадров и вероятности введения в России диктатуры во благо демократии. М-да, изнасилование как способ полового просвещения — это вполне в духе российских либералов…
Накрутив положенное количество километров, мы поплавали в бассейне, потом он предложил позагорать и повел меня в солярий, где стояли «вафельницы», похожие на капсулы для межгалактического сна из фильмов Стенли Кубрика. Одна «вафельница» медленно открылась, и оттуда вылез, позевывая, узнаваемый член межрегиональной группы, водивший шахтеров стучать касками на Горбатом мосту у Белого дома.
«Эге, — подумалось мне. — Шахтеры теперь о лаву головами стучат, а этот в Sunny beach загорает».
— Чуть не заснул — так хорошо! — улыбнулся он, потягиваясь.
Если бы горняки увидели его здесь в таком виде, то прикончили бы на месте отбойными молотками.
Станкевич улегся в «вафельницу». Я же не рискнул, с детства опасаясь замкнутого пространства. Мне захотелось выпить пива — от впечатлений и энергетического коктейля во рту пересохло, но, заглянув в меню и увидев, сколько стоит кружка, я ограничился водой из-под крана. Потом я снова плавал в голубом бассейне, размышляя, что, вероятно, обещанный после реформ скачок уровня жизни населения не может произойти сразу, сначала возникнут оазисы благополучия среди разрухи вроде этого клуба, потом европейские стандарты ползучим счастьем распространятся по всей державе, и граждане насладятся комфортным изобилием. Но тогда чем этот путь отличается от того, которым пошли в свое время коммунисты с их распределителями и закрытыми санаториями? Они тоже сулили народу неуклонное удовлетворение растущих потребностей, даже частично выполнили обещания. Вот и этот оздоровительный центр завод по- строил для работяг… Рассекавший воду в другом конце бассейна волосатый пузан, едва державшийся на плаву из-за золотой якорной цепи на жирной шее, вяло махнул рукой, и девушка в тунике метнулась к нему с энергетическим коктейлем.
Вдруг на кафельном берегу я заметил нервозную суету, заметался испуганный персонал, люди в белых халатах побежали в солярий с криками:
— Сгорел… Человек сгорел… Какой ужас!
— А вы куда смотрели?
«Там человек сгорел!» — вспомнил я строчку из Фета и увидел, как врачи ведут под руки шатающегося Станкевича.
На фоне докторских халатов его обгоревшее тело напоминало кусок свежей, не успевшей заветриться говядины. На малиновом лице страдали огромные, белые от ужаса глаза, лохматые пшеничные брови стояли дыбом.
— Сергей! — позвал я из воды.
Он в ответ лишь плеснул детской ладошкой, прощаясь навсегда. Впрочем, нечего страшного с ним не случилось, ожог оказался не опасным. Кто ж не сгорал на море в первый день пляжной дремоты? Кошмар с ним произошел потом, когда его обвинили во взятке, и Станкевич на десять лет скрылся в Польше, оказавшись вдруг этническим ляхом, чьи предки были сосланы в Сибирь за участие в восстании против царя.
Все-таки склонность к бузотерству передается по наследству. Потом он вернулся, но на былой уровень вскарабкаться не сумел. На самом деле, думаю, его покарали за двурушническую позицию в конфликте Ельцина с Верховным Советом. Станкевич, как и положено, держал яйца в разных корзинах, в результате остался без яиц. Его нынешние выступления на телевидении напоминают мне пение политического кастрата.
Я оделся и постарался незаметно проскочить мимо рецепции, опасаясь, как бы с меня не стребовали деньги за какую-нибудь нечаянную услугу, потребленную по неведению, а зеленых полусотен в моих карманах не было.(…) Проза
источники: Дзен.Яндекс