Темная сторона зеленой индустрии

Обычно энергетика возобновляемых источников, прежде всего солнечная и ветровая, описывается в позитивном ключе – как нечто одновременно высокотехнологическое и полезное для окружающей среды. А споры вокруг нее ведутся в основном в ключе экономической эффективности и плановой целесообразности: сможет ли альтернативная энергетика заместить традиционную безболезненно для потребителей? не подорожает ли электричество? не распадутся ли какие-то жизненно важные экономические цепочки в регионе? Но во всем этом зачастую упускается из виду то, что солнечные панели и ветряки устанавливаются не в абстрактном пространстве, а на конкретной земле — на территориях со своей историей, своими обитателями и своими смыслами. И тут тоже есть место конфликту, не только экономическому.

Территориальной политикой новой энергетики и инструментарием разрешения социальных и политических конфликтов, возникающих на пути «зеленой» индустрии, заинтересовались «критические географы» — представители молодой социогуманитарной дисциплины,возникшей в конце ХХ века. Недавно исследователи обратили свой взгляд на Данию — мирового лидера в сфере коммерческой ветроэнергетики. Первые ветряки в стране появились еще полвека назад, после взлета мировых цен на нефть, а к 2017 году ониобеспечили уже 44% от потребления электроэнергии.

Дальнейшее развитие ветроэнергетики требует все больше свободных земель, и в таком небольшом по площади государстве, как Дания, это делает неизбежным конфликты по поводу дележки территории. Чтобы достичь своей цели — полностью перейти на возобновляемые источники энергии к 2050 году и уже к 2024 году получать 23,3 ТВт·ч от ветряков — и при этом не отказываться от прочих инфраструктурных проектов, Дании понадобится 140% ее территории.

«Зеленые» энергостанции устанавливаются не в тех же самых местах, где прежде стояли ТЭЦ, — эти площади часто не позволяют максимизировать эффективность ветряков и солнечных панелей. В случае с Данией ветряки массово устанавливают на западном побережье Ютландии и западных берегах островов Датского архипелага, чтобы «питаться» от ветров с Северного моря.

Карта «ветровых ресурсов» Дании. Источник: emd.dk

Компании — строители ветроэлектростанций — активно конкурируют за наиболее выгодные для ветряков участки в сельской местности, а крупные землевладельцы участвуют в стратегическом планировании развития энергетики, продавая (или сдавая в аренду) свои земли. Вместе с этим местные жители сталкиваются с тем, что теперь они вынуждены существовать в ландшафте, разрезанном полями турбин, от соседства которых страдает их деятельность (рыбная ловля, животноводство и даже обычное передвижение).

Дания — страна с высоким уровнем институциональной прозрачности и демократической культуры, и проворачивать такие операции просто с помощью больших денег невозможно. Поэтому для того, чтобы добиться успеха в своем предприятии, «зеленым» предпринимателям нужно привлечь на свою сторону общественное мнение. Тем, как именно они это делают, заинтересовались авторы недавней статьи в журнале Antipode.

Как пишут исследователи, чтобы получить нужную землю, прогрессивной энергетике сначала надо ее «освободить» — стереть ее сельскохозяйственное и человеческое прошлое.

И, как утверждают ученые, в ходе этого в дело идут сознательные и неосознанные стратегии стигматизации — укрепления в общественном сознании представлений о том, что вожделенные энергетиками земли — это «окраина Дании» (Udkantsdanmark) и «гнилой банан» (den radne banan). Это, по мнению «критических географов», облегчает приобретение участков, снос зданий, выселение людей для освобождения места под ветряки.

Изображение: Анатолий Лапушко / Chrdk.

«Грязные» места

Само понятие стигматизации в общественные науки ввел социолог Ирвинг Гофман, обозначив им увязывание какого-либо качества, обычно отрицательного, с отдельным человеком или группой (например, «все немцы — фашисты»). Ученый описывал навешивание таких ярлыков на людей, но в дальнейшем в качестве объектов стигматизации исследовали также продукты, технологии и пространства. В качестве примера можно привести города и территории вблизи от АЭС, «опасных» производств или «грязных» объектов городской инфраструктуры. Или города, которые просто прославились своей разрухой, — вспомним тут об Омске и шутках о попытках его покинуть. Нередко стигма переносится с самого места на тех, кто там живет или работает. Более того, эти люди сами могут соглашаться с негативным ярлыком и принимать его как часть своей идентичности («мы люди пропащие», «в нашем районе одни бомжи»).

Стигматизация редко возникает сама по себе — очень часто у нее есть бенефициар, который подогревает негативные стереотипы места.

Так, нередко нагнетают — в прессе, например — образ «ветхих», «аварийных» построек или «разваливающегося», «криминогенного» района, чтобы под этим предлогом устроить массовый снос, выселить жителей, застроить район новой недвижимостью и продать ее.

Да и на государственном уровне такая же тактика иногда употребляется применительно к целым «опасным» районам, позволяя ввести там чрезвычайное положение и организовать этнические чистки (как, например, было с рохинджа в Бирме).

В Дании отношения между урбанизированными и сельскими районами сильно менялись за последние 150 лет. В XIX веке периферия воспринималась как оплот чистоты и «здорового» сельского хозяйства, в двадцатом — как объект заботы государства, проводившего в «отсталых» районах индустриализацию и создававшего рабочие места. До 2000-х годов датские социал-демократы проводили политику равного развития, пытаясь создавать точки роста по всей территории страны, но потом победила стратегия централизации социальной сферы (закрытия школ и больниц на периферии) и либерализма: пусть каждый регион развивается как может.

Смерть неизбежна

И как раз в новую эпоху неравного капиталистического развития в Данию активно приходит ветроэнергетика. Пытаясь понять механику этого процесса, критические географы взяли 27 полуструктурированных интервью у представителей всех сторон в постепенной экспансии ветряков на западе Дании: девелоперов, сотрудников муниципалитетов, ответственных за стратегическое планирование, местных землевладельцев и представителей общественных организаций. Ученые отдельно оговаривают, что не планировали исследовать стигматизацию специально — эта тема сама прозвучала в разговорах с информантами.

Так, девелоперы почти не говорили об экологичности, рентабельности и других преимуществах ветроэнергетики. Их главная тема — ужасное состояние местных территорий, которые спасет только полная смена профиля. Стигматизация места начинается с констатации неспособности жителей адекватно управлять им.

«В одном доме — настоящий бардак… Владелец другого сидит в тюрьме. Вот что мы видим». Девелопер #2

«В некоторых муниципалитетах на западном побережье по сто домов стоят пустыми, и кто за это платит? Местный мэр заявил в газете что здесь, на Лолланне, 4000 пустых домов. Проблема Лоллана в том, что они даже не в состоянии провести канализацию в дома». Девелопер #2

«Власти нам говорят, что не хотят инвестировать в эти территории… мы не инвестируем сюда… потому что они разваливаются…» Девелопер #1

Слабость и бедность муниципальных властей девелоперы интерпретируют как приглашение для них — единственных, кто способен правильно развивать территорию. Еще один их аргумент связан с тем, что население «окраинной Дании» неуклонно убывает. Они отдельно подчеркивают в своих ответах, что «сюда никто не приезжал с 1985 года, остались только старики, и те вынуждены переезжать в большие города, к детям и за медицинской помощью». Образ вымирающей территории нужен для того, чтобы резюмировать, что кроме ветряков тут развивать нечего, да и незачем.

Однако только словами дело не ограничивается: девелоперы, планировщики, инвесторы и консультанты подключают «объективные» инструменты — карты и графики, показывающие, что нынешняя ситуация представляет собой не результат государственной политики (отказ от развития периферии), а естественный и, самое главное, неизбежный процесс. Обнищание и депопуляция объективны, и остановить их нельзя.

«Мы смотрим, где люди будут жить в будущем, какие территории опустеют… совершенно очевидно, что в будущем население будет жить только в городах».Девелопер #2.

В Дании не существует государственного министерства или ведомства, централизованно планирующего освоение земель. Экономические субъекты ведут жесткую конкуренцию, и энергетическим компаниям важно доказать пользу от собственных проектов. Именно поэтому, пишут ученые, визуальная ассоциация обезлюдевших территорий с зонами хороших ветряных ресурсов крайне выгодна. Так стигматизация периферийных районов обретает объективную форму. Картография упадка «окраинной Дании» работает как самосбывающееся пророчество.

Мы только помогаем

От риторике — к практике. Воспроизводство стереотипов о периферии обосновывает снос домов и превращение жилых пространств в территорию ветряков. С точки зрения девелоперов, скупка и снос как заброшенных, так и обитаемых зданий приносит несомненную пользу: людям это помогает заработать, а муниципалитетам — избавиться от пустующих и разрушающихся поселений.

«Если ты продаешь ферму, то ты обычно получаешь деньги только за землю… А мы еще немного добавляем за дом». Девелопер #2

«Мы даем справедливую цену. Так что они могут уехать в город, что они и так собирались сделать, да еще с деньгами». Девелопер #1

Но какими бы благими ни были намерения скупщиков, в их основе лежит фундаментальная уверенность, что местные жители не могут не хотеть уехать со своей малой родины — девелопер просто предлагает сделать это с выгодой. Люди должны быть даже благодарны фирме, которая еще решает, покупать их дом или только дом соседа.

Однако датчане далеко не всегда счастливы продать свою недвижимость и уехать в город.

«Я никогда не хотел уезжать отсюда, но я согласился, потому что единственной альтернативой было получить ветряки вокруг дома со всех сторон». Местный житель

Фактически, подчеркивают ученые, в «окраинной Дании» идет вялотекущий, но фундаментальный конфликт. С одной стороны, многоуровневая «машина нормализации» отсталости и бесперспективности региона, пригодного якобы только для ветряков, — силами девелоперов, отчасти государства и энергетических компаний. С другой стороны, слабый, но достаточно четко подающий голос протест — от местных жителей и общественных организаций, оставшихся за бортом.

«Здесь прямо как в Африке… Есть природный ресурс, и потом ты выкачиваешь нефть из земли, а бедняки, местные жители, для них — батальон смерти. Здесь то же самое: у окраинной Дании расхищают ее природные ресурсы, а местным не дают право собственности… все прибыли получают копенгагенские компании». Представитель правозащитной организации

Критические исследования и их сложные отношения с научной беспристрастностью

Примечательно, что авторы статьи самим своим исследовательским аппаратом принимают одну из сторон в этом конфликте. Логика объективных процессов (убыль населения в сельских районах, переход земель от крестьян к энергетическим компаниям) ученым представляется рукотворной — результатом действия конкретных корыстных сил, «энергетического капитализма».

Есть у исследователей и понимание того, что надо сделать: коммерческие структуры должны поделиться правом определять стратегии развития территории с местными сообществами (в лице муниципальных и региональных властей). «В наши намерения никоим образом не входит оспаривать… крупномасштабные инвестиции в возобновляемые источники энергии, — пишут они, — но эти процессы должно обсуждать все местное сообщество, и участвовать в них. Меж тем активация территориальной стигмы мощными коммерческими акторами лишает уже находящихся в уязвимом положении людей возможности участвовать в формировании собственного будущего».

Также, утверждают они, возможно, следует вернуться к модели комплексного развития периферийных земель и с помощью государства переломить складывающееся разделение труда между пустынными сельскими районами производства энергии и густонаселенными городскими районами ее потребления. Тогда и вместо стигмы «окраинной Дании», «гнилого банана» придет более позитивный образ «ресурсной Дании».