25 лет назад завершилась 11-дневная битва за Сухуми – событие, фактически положившее конец абхазско-грузинской войне. Успешному наступлению абхазов сопутствовал вывод грузинских танков и тяжелой артиллерии из республиканской столицы по условиям достигнутого 27 июля перемирия. Прекращение огня гарантировала Россия, однако абхазская сторона нарушила соглашение, сославшись на обстрелы противника.
Одновременно с охотой за вражескими самолетами атакующие силы во второй половине сентября занимали подступы к блокированному городу и господствующие высоты. Армия Абхазии и местные ополченцы действовали при поддержке многочисленных иностранных группировок.
В коалицию входили формирования Конфедерации народов Кавказа, в которых выделялись кабардинцы, армянский батальон имени Баграмяна, российские казаки, ветераны конфликта в Приднестровье, прочие добровольцы.
За грузинский Госсовет воевали наемники с Украины и, по заверениям очевидцев, — снайперы из Прибалтики.
По одной из версий, активизации абхазов после двух месяцев относительного затишья способствовало поступление мощного оружия и боеприпасов из России. 26-го и в первой половине 27 сентября оборонявшим Сухуми грузинским войскам пришлось в спешном порядке эвакуироваться. Их примеру последовали прогрузинские парламентарии. При этом в городской черте оставались снайперы. Спасению гражданских беженцев содействовал Черноморский флот. Российские корабли вывезли под охраной военных более 11 тыс. человек.
После массового отступления гарнизона боевые действия локализовались у здания совета министров.
Внутри, в плотном окружении находились члены прогрузинского правительства Абхазии, практически оставленные военными на произвол судьбы.
Осада здания продлилась около двух часов и окончилась в 15:30. В результате штурма отрядами кабардинцев были захвачены все не успевшие сбежать представители ведомства во главе с председателем совмина Жиули Шартавой. Многие вскоре были казнены без суда.
Трагической оказалась участь Шартавы, которого под усиленной охраной конвоировали из Сухуми на одну из баз абхазских сил в Гудауте. Во время состоявшихся тогда же переговоров с заместителем МИД России Борисом Пастуховым глава верховного совета Абхазии Владислав Ардзинба поручился за безопасность пленника. Обсуждалась его депортация в Сочи, однако в тот же день Шартава был убит. Обстоятельства гибели высокопоставленного чиновника грузинской администрации Абхазии до сих пор не выяснены.
Предполагается, что он либо был застрелен по дороге к месту назначения, или же, возможно, подвергся линчеванию.
Вместе с ним погиб госсекретарь совмина, близкий друг российского поэта Евгения Евтушенко и, по свидетельствам знавших его лично, весьма популярная в Сухуми личность Джумбер Беташвили. Его, как вспоминал единственный оставшийся в живых из членов правительства Юра Гавва, протащили по улицам со связанными руками, а потом расстреляли.
Случившееся явилось огромным потрясением для Евтушенко, который приехал в Сухуми и безуспешно пытался обнаружить следы товарища. Узнав о казни, поэт посвятил ему два стихотворения – «Джумберу Беташвили» и «На смерть грузинского друга». В этом произведении поэт отдавал гибели Беташвили большее значение, чем распаду СССР.
«Я друга потерял, а вы мне о стране.
Я друга потерял, а вы мне о народе.
На черта мне страна, где лишь цена в цене,
На черта мне народ, где рабство и в свободе», — писал Евтушенко.
В своей статье «Завещание Джумбера Беташвили», опубликованной в газете «Грузия», он рассказал о собственном видении жизненного пути покойного.
«У меня в жизни не было друга, которого я бы любил больше, чем Джумбера Беташвили. Должность его в совете министров Абхазии была довольно прозаическая – административно-хозяйственная – должность, но он был поэтом жизни, обожавшим людей и жизнь во всей ее неповторимой радужности. Он был бессребреником, зато золотой души человеком. Он делал счастливыми всех вокруг себя, хотя, может быть, жене его было непросто, ибо он так щедро раздаривал всем свое время, что его почти не оставалось для семьи.
Он был прирожденным интернационалистом, и во время войны выручал не только грузин, но и русских, и абхазцев, руководя эвакуацией детей и женщин.
Свою жену он эвакуировал в последнюю очередь…», — написал Евтушенко.
Жертвами абхазских и союзных им формирований стали также прогрузинский мэр Сухуми, достаточно известный в прошлом футболист и судья Гурам Габискирия, министр промышленности Рауль Эшба, сотрудники совмина Сумбат Саакян и Вахтанг Гегелашвили. Очевидцы событий с грузинской стороны сообщали о зверствах, которые отдельные победители учинили над мирным населением.
Есть сведения, что председатель верховного совета Ардзинба пришел в ярость, когда узнал о ликвидации захваченных чиновников, в особенности Шартавы, допрос которого обещал дать абхазам много ценной информации.
Как рассказывал впоследствии президент Грузии Эдуард Шеварднадзе, оказавшийся в этот момент в окружении на аэродроме в Бабушере, сам он едва не был захвачен или ликвидирован.
«Поехали в аэропорт. Там стоял правительственный самолет Як-40, но экипажа и моей охраны не оказалось. Я не знаю как так получилось, возможно они ушли в горы. Судьба меня в тот час подвела к другому, заброшенному самолету Ту-134. Удалось разыскать летчика. Уже было шесть часов утра. Еле нашли кого-то из экипажа. 80 процентов было за то, что это самолет-смертник, у него было много неисправностей. Оказалось, что горючего хватит только до Батуми или Кутаиси. Полетели в Батуми, никто не ожидал меня там», — так глава государства описывал свое бегство.
По другой версии, операция по спасению Шеварднадзе проводилась российскими десантниками по распоряжению министра обороны Павла Грачева, который получил соответствующие директивы от президента Бориса Ельцина. Подробности рассказывал «Независимой газете» принимавший участие в мероприятиях командующий береговыми войсками и морской пехотой Черноморского флота Владимир Романенко. По его словам, для вывоза Шеварднадзе с территории Абхазии из Севастополя в срочном порядке был вызван десантный корабль «Зубр» с ротой морской пехоты на борту.
Планировалось отправить грузинского политика морем, поскольку вокруг аэродрома в ожидании вылета президентского Як-40 стояли готовые к огню зенитные установки. Однако обстоятельства внесли перемены в изначальные договоренности. Ночью «Зубр» вступил в ожесточенную схватку с абхазской системой ПВО и береговой артиллерией.
Воспользовавшись отвлечением сил противника и всеобщей суматохой, пилоты подняли Як-40 и на предельно малой высоте улетели в сторону Грузии, сев затем под Кутаиси.
Романенко утверждает, что через год он вместе с руководителем операции командующим Черноморским флотом Эдуардом Балтиным побывал в гостях у Ардзинбы, где по мотивам событий «состоялся серьезный разговор».
Существует и третья гипотеза: якобы бывший «борт №1» был оставлен Шеварднадзе и до сих пор ржавеет в аэропорту Бабушера, а президента в действительности доставил на родину российский корабль. Фотографии Як-40 на полузаброшенном аэродроме можно найти в интернете. Но то ли это воздушное судно, точно сказать сложно.
На том, что Як-40 на самом деле никуда не улетел, настаивает в своей книге «Как дьявол ушел от нас» командующий абхазской артиллерией Аслан Кобахия, который утверждает, что гулял по салону самолета в 1995 году. Он безапелляционно утверждает – Шеварднадзе эвакуировали на самолете.
«Временный командный пункт артиллерии находился на крыше морского вокзала, где вместе с начальником штаба Зауром Ардзинба мы вели управление огнем по позициям противника в Гульрипшском районе. В середине дня на меня выходит 12-й (позывной министра обороны Султана Сосналиева): прекратить боевые действия, со стороны моря будет заходить боевой российский вертолет, который возьмет на борт из санатория МВО тяжело раненного российского полковника. Санаторий МВО от нашего пункта находился в 500 метрах. Все приборы наблюдения были направлены туда, так что мы могли видеть все, что там происходит, как будто в 15-20 метрах.
Минут через 20 со стороны моря появился российский вертолет, который приземлился прямо на берегу.
Все мы ждали, что к вертолету на носилках понесут раненого, но, к нашему удивлению, мы увидели, как два здоровых мужика бегом ведут к вертолету седого человека. Все в один голос крикнули: «Это Шеварднадзе!» Вертолет, у которого винт не был выключен, моментально взлетел. Конечно, была возможность его сбить, но я не рискнул дать такую команду. После войны Сосналиев говорил мне, что не знал, что русские вывозят Шеварднадзе. А о раненом российском полковнике просил лично командующий Черноморским флотом адмирал Балтин. Вот так этот дьявол ушел от нас», — сокрушался Кобахия.
Совсем скоро Шеварднадзе вновь пришлось запросить военную помощь у России для подавления выступления сторонников свергнутого ранее президента Звиада Гамсахурдия в западной Грузии.
В обмен глава государства согласился вступить в СНГ одобрил пребывание в стране российского контингента.
В современной Грузии 27 сентября считается «днем национального траура» и «самой трагической датой» в истории страны. Напротив, в Абхазии отмечают эту дату как «день освобождения Сухуми», а войну называют Отечественной.